Совпадения? Случайности? Судьба? Не верю. Их кто-то подстраивает? А что если мы сами? Да, мы сами. Молчи! Мы лелеем каждую мелочь. Движение, слово, взгляд. И потом ищем их везде. Находим и заботливо выстраиваем в том же порядке. Догадайся о результате. В отчаянии ломаем руки, проклинаем судьбу и не замечаем, что мы сами делаем её.
Больше всего хочется быть рядом, когда устаю. Приходить к тебе, и склонять голову на твое плечо, или просто уютно сворачиваться под покрывалом, наблюдая за тобой из-под ресниц. Болтать о всякой чепухе, низать бусы... Босиком ступать по осенним листьям, сесть, опершись спиной о ствол и смотреть, как танцует клинок в твоих руках... Но и так, когда не вместе, даже не касаясь - рядом. Всегда рядом. Наверное такая моя судьба -- что бы ни случилось -- быть твоей тенью-хранителем до конца времен.
Я помню каждую секунду той первой прогулки, каждый шаг. Сплетение улиц- бесконечное количество поворотов. И - не вспомню теперь дорогу. Потому что смотрела только на тебя. Помню пронзительно светлое небо, острый холодный ветер и то как мерзли пальцы. Столько я смеялась давно. А ты больше молчал. Шаг, еще шаг, ступеньки вверх, ступеньки вниз. Широкий мост и узкая улочка с каменной кладкой и узорными решетками парадных. Маленькое кафе, где можно наконец-то обогреть ладони, которые не решаюсь дать согреть тебе. Пока не решаюсь. Взгляд и взгляд. За такую встречу платят сторицей потом.
Бетонные заборы с шипами возводятся не сразу. Жизнь от жизни. Медленно. Их строят снаружи. Рушат и снова возводят кладку. От поступка к поступку. Только вот срываюсь я - в один момент и понять не может растерянный, забывший имя свое - что случилось. А я лишь одно твержу - не пройдешь.
Ты не пройдешь - и ветер колючим ворохом снега в лицо. И бег - по льду по камням. Куда угодно. Разницы нет, что будет. Лишь бы уйти. Самой. Живой. Не возненавидя.
Ты не пройдешь - и ворох мольб к человеку в богато расшитом халате - увези! от беды увези... На что угодно согласна.
Ты не пройдешь - и ворох сожженных писем, и лишь одно выхвачено из огня. И плевать, что хочется писать снова и снова - лучше так, вдаль, не видя. Двадцать раз затоскую - но потом. И лучше уж тосковать без...
Ты не пройдешь - и не будет ответа после отхода от пристани в Лангелинье. И упрямо сведу брови, даже когда нет сил вдохнуть - ты не пройдешь.
Ты не пройдешь раз от разу - жизнь от жизни, через крепость который любовно возвел для меня сам, чтобы я была внутри... Но я выскальзываю. В смерть, в бег, в снег... А ты - не пройдешь.
Слабая вера, которая становится все слабее. И сердце замолкает временами. Как будто так же точно где-то далеко замолкает твое. Нет вестей. Нет писем. Да и я уже давно прекратила писать. Я запомню тебя таким, каким ты был в Лангелинье - в ту последнюю встречу. Все еще нежным, все еще родным. Мы оба знали, что это последняя встреча. И пока чья-то рука сметает с доски наши фигурки, мной владеет лишь слабое любопытство пешки, что за доской?
А я возвращаюсь домой и склоняю голову тебе на плечо. Я -- налеталась. На время - я дома. Я не брежу ночами - пока - на время. Я не беседую с ветром. Как надолго я свернулась клубком на кровати? Я не знаю сама. Но я дома, милый. Я дома. До меня можно дотянуться.
Мне всегда было страшно уезжать... Так же как и сейчас. Страшно оставить тебя. Вот так - ходящего по грани, неспящего, погруженного в мысли, чувства, бред... Страх. Я приеду - а тебя нет. Нигде. На Земле - нет. И не успею сказать. Я почти не разжимала рта, чтобы неосторожным словом снова не растревожить, не разбередить мысли о расставании Ветер срывает с головы шляпку и я не успеваю подхватить ее, пока бегу по перрону к тебе...
Два часа сна. Утренний поезд. Прощай. Склонить с полушутливой улыбкой голову тебе на плечо. Не-видеть твою фигуру за окном, не поднимать глаза навстречу... Запретить себе. Нельзя! Нельзя! И - резкие обрывочные письма. Нет, нет, меня надо любить несерьезно, не головой в омут. Я не буду, и не стану говорить как все есть. Не тебе. И надеяться, что перегоришь ты первым. Оступишься. Отступишься. И не придется решать и решаться. Хотя, конечно для себя уже все решено. Не хватает одного -- самого маленько толчка, чтобы рухнуть или полететь....
Птицы встрепенулись, сумбурной стайкой взвились над рощицей. Тебя тут сегодня нет. Я сам запретил выходить, тебе сейчас слишком тяжело, а я отсутствовал всего несколько дней. Тихо въезжаю в замок. Несколько слуг, что оказались во дворе спешат оповестить всех о моём приезде, но я останавливаю их. Сегодня не хочу шума. Просто тихо вхожу в твою спальню. Ты спала, и я не решился коснуться тебя.
В самый темный час перед рассветом, в час когда восходит утренняя звезда, я благодарю Бога за то, что есть ты. Моя кровиночка. Доченька моя. Девочка. Сколько же ты выслушала и от меня и от своего отца? Сколько раз ты мирила нас одним своим существованием, ангел мой...? Иногда не ты - мне, а я склоняю голову тебе на колени... Иногда даже хочется - в минуты обиды - чтобы ты была лишь моей, но ты та, кто ты есть - лучшая часть нас обоих.
Это время самое странное из всех, что я видел. В нём сны словно перепутаны с реальностью. Они красочны и полны действия, в то время как явь сера и пустынна. Прошлое, настоящее и будущее существуют в сознании единым клубком, из которого очень трудно вытянуть нить, и тем паче бесполезно распутывать целиком. Я не стремлюсь, но когда предоставляется случай, радостно устремляюсь к тому, что кажется жизнью. Которой - уже не так важно. Сотни разрозненных видений, которые временами сталкиваются в попытке образовать целое и снова разлетаются, всего через несколько мгновений. В этом есть что-то особенное и очень необходимое - на секунды выныривать в какие-то особенные миры и возвращаться. Я помню... Поле битвы, над которым кружится стая птиц... Небольшой дом где-то у подножия гор... Ночной лес, я бегу, ветки хлещут по телу, но не оставляют боли... Свет и тьма перекликаются, сменяются. На их стыке выкидывает в нынешнюю реальность, но через пару мгновений уводит обратно. Узкие улочки старого города... Глубокие ущелья... Шумный праздник, который начался днём, но не стих и до следующей ночи... Иногда я хочу понять, как связаны все эти видения, и пытаюсь собрать их воедино. Тогда они словно пугаются, отдаляются. Но чаще я просто растворяюсь в них, просто присматриваюсь и прислушиваюсь. И они раскрываются глубже.
Я метался по улице. Странная штука: охота на того, в существование которого не верят. Не знаю, кто меня выдал. То, что я сплоховал сам, почему-то исключаю. За спиной слышатся нервные окрики, мелькает свет. Бежать бы домой, но боюсь, что заметят, куда я исчез. Не могу подставить под удар тебя. Неожиданно свет возникат впереди, и на меня смотрит дуло ружья. Не из тех, кто искал, просто случайно напуганный человек, пытающийся защитить свою жизнь. Набрасываюсь, выбиваю оружие, но выстрел раздаётся. Скоро тут будет много народа, а я выиграю время.
Иногда мне панически не хочется смотреть вперед. Мне хочется спрятаться в моем уютном прошлом, пусть не безоблачном, но в том, где не была еще предопределена разлука -- шаг за шагом, жизнь от жизни... В том прошлом, где еще была резная колыбель, и ожидание тебя ночами, и медовое солнце на закате. Я засыпала и просыпала рядом с тобой каждый день не всегда осознавая какое же это счастье - просто проснуться рядом. В этом прошлом ты неизменен. Ты - за левым плечом. Я могу закрыть глаза и перенестись туда. Я обернусь и смогу снова прикоснуться к тебе. И так не хочется глаза открывать.
Кто сказал, что спящий мужчина беззащитен? Ты спящий -- намного сильнее меня. Сторожко нахмурены брови, жесткая складка рта, и всегда одна рука лежит поверх меня, как еси бы ты охраня мой сон.. Ты готов проснуться каждый раз, когда я вздохну. С тобой спокойно спать рядом...
Я пробираюсь по темным улицам в одиночку. Так вышло... До дома всего два перекрестка. Патруль. Четверо... И, кажется, уже не разминуться, хотя и попыталась прошмыгнуть мимо - заставляет вздрогнуть окрик по-немецки - "Цурюк!". Паника. Заглушающая разум паника. Перед глазами снова - серые стены барака. Я бросаюсь бежать, ожидая пули в спину, но слышу сзади глухое рычание зверя и автоматная очередь уходит вверх. Я не оборачиваюсь - страх гонит вперед. Ты пришел домой часом позже - совсем не в той одежде, что уходил утром. А ночью, когда думал, что я сплю, ты сжигал в печи изорванный, заляпанный темным плащ...
Ни один из них, но каждый. Память рода. Память крови. Со временем образы смешиваются, память стирается, но мы вновь и вновь находим друг друга. Всё становится на свои места, когда мы вместе. Ошибиться легко, но чужаки всё равно проходят мимо, а свои возвращаются. Я знаю всех. Из глубин памяти временами выскальзывают образы. Не всегда узнаю их, но надо искать. Мы всё равно будем вместе. Верю.
Я снова слышал свой голос, говорящий на языке, непонятном мне сейчас. В последнее время такое случается всё чаще и чаще. Не только во сне. Обрывки фраз и образов. Костры в ночи. Факелы, что выхватывают из темноты массивные камни стен. Свечи, в неровном свете которых видна комната.
Дом. Просто четыре стены. Странно, что одним и тем же словом называют их и гораздо большее - единение сердец. Дом. Любой клочок пространства, где есть ты. Сейчас остаются письма. Всё - в них. Вся жизнь. В комнате веет холодом, хотя окна давно не открывались; а дыр, в которые может пробраться ветер, нет. Но я его чувствую. Сначала тонкие струйки, чуть цепляющие кожу, но они довольно быстро крепнут, и не даже мерещится их тонкий протяжный вой. Только совсем не похоже на волков. Рука тянется к камню, что ты мне подарила. Он тоже холодный, но под пальцами быстро теплеет. Я заметил: так бывает, когда один из нас ищет другого, когда хочется быть рядом немедленно. Ветер в комнате стихает...
Уже непривычно просыпаться в постели, половина которой пуста. Пустой дом вызывает удивление, чувство мерзнущих плеч и странное спокойствие. Я не мечусь, не плачу, не зову, не провожу ночей без сна и не ищу тебя в пустом доме, как принято делать в душераздирающих романтических порывах. Слишком жизнелюбива, чтобы растрачивать жизнь на все это? Я словно засыпаю душой - как до весны - до встречи с тобой, мой друг.
За окнами проплывают облака. Так странно: одни кажутся нарисованными на голубой полусфере неба, другие пробегают мимо них; словно подчиняются разным законам. Дорога длинная. Чтобы хоть как-то скоротать время, я черчу на стекле какие-то знаки. Они похожи на буквы, но мне неведом этот алфавит. Между рейсами окна наскоро помоют, и мои мои письмена исчезнут. Я не пытаюсь переписать их на бумагу. Такое чувство, что в нужное время я всё вспомню: и этот язык, и свои слова.
Знаешь, рельсы похожи на птиц: то стройно летят, не мешая друг другу, то кутерьма - сошлись-разлетелись. А ещё мне в них мерещаться перекрещенные мечи, даже слышится звон металла. Я вспоминаю двор замка и своего противника, но не врага. Временами поднимаю голову и вижу, что ты на нас смотришь из окна. Улыбаюсь тебе.
По карте красной ниткой прокладывается путь и мелькают числа обратного отсчёта. До тебя.