Амьен, 1942 год

[Elzje]

В городе затемнение - шторы на окнах плотно задернуты, на улицах ни огонька.

Я пробираюсь почти наощупь до гостиницы, где мы остановились на эту неделю.

Прижимаюсь к стене - патруль. Отрывистая немецкая речь.

Я не понимаю о чем они говорят. Просто от ужаса перестаю понимаю чужой язык. Чудом родной-то помню.

Почему-то ужасно боюсь обнаружить, что он пришел за мной. Что именно он с этими солдатами. И, неизвестно чего боюсь больше, того что меня расстреляют за углом, вернут в Бжезинку или того, что вы столкнетесь.

Дверь за моим плечом приоткрывается. Я знаю, что это ты, но все равно успеваю почти вскрикнуть, хотя ты зажимаешь мне рот.

"Тише, тише..."

На несколько минут сознание туманится, а когда открываю глаза, я уже лежу в комнате и ты обнимаешь меня крепко прижав к себе.

За окном слышится короткая очередь и все стихает...

Тем-но-та. Тишина. Я слушаю твое дыхание и утыкаюсь лицом тебе в грудь

Comments

[Влад Бассараба]

Часто мне хотелось убить любого, кто носил фашистские знаки отличия. Вырезать их, их дружков, всех, кто помеет вякнуть за них слово. Но ты не хотела.

Ты раненная, с искалеченной душой всё равно не хотела им такой смерти. Не хотела такой смерти Фрица, хоть он и заслуживал её, не сразу конечно, я поиграл бы с ним. *спокойная и недобрая улыбка*

Мне казалась ненормальной и неправильной твоя доброта и всепрощение.

Однако сейчас, только сейчас, я понимаю, что во многом ты была права. Жизнь наказывает лучше любого палача.

[Elzje]

Влад Бассараба о да... устраивать резню в оккупированной Франции - верх геройства. особенно если учитывать скольких полсе этого расстреляют, пока будут искать тебя

[Влад Бассараба]

Эльже *смеётся* ты снова меня воспитываешь.

Знаешь, я очень редко думал о последствиях того что творил. Осознание и раскаяние если и приходило, то потом, позже.